На прошлой неделе в Копенгагене проходил международный саммит по климату. Вопросы, которые стояли в повестке дня — насущные проблемы? глобальный имиджевый проект? мистификация?

Дмитрий Гавра, руководитель проекта «Имидж государства», сайт которого стал лауреатом IX Всероссийского конкурса «Уральская премия в области связей с общественностью «Белое крыло», профессор СПбГУ, считает, что климатический саммит в Копенгагене можно рассматривать с разных ракурсов. «Но для нас интересен, прежде всего, ракурс коммуникационный. С моей точки зрения, перед нами уникальный пример реализации глобального имиджевого проекта, а может быть, даже и глобальной мистификации.

В этом году Нобелевскую премию мира, как мы уже писали, получил не Обама, а имидж Обамы. А за несколько лет до этого такую же Нобелевскую премию, вместе с Алом Гором, бывшим клинтоновским вице-президентом, получил имидж американской обеспокоенности проблемами глобального потепления. С моей точки зрения, это было началом глобальной имиджевой спецоперации по инфильтрации в мировое общественное мнение вируса новой повестки для сохранения старой системы господства. Копенгагенский саммит — второй, уже развернутый этап этой спецоперации.

Если внимательно приглядеться к дискуссиям специалистов вокруг проблемы потепления, то замечаешь наличие разногласий, как в позициях, так и в аргументации. Научное сообщество вовсе не едино как в том, что потепление является универсальной тенденцией, а не всего-навсего одной из ветвей повторяющегося цикла, так и в том, действительно ли антропогенное воздействие проявляется как его ключевая детерминанта. А эмпирически это доказать, равно, как и опровергнуть, невозможно.

Да эти доказательства и не нужны. Без них, как мы видим, успешно обошлись. Важно другое: глобальные элиты — те, которые формируют стратегическую повестку дня будущего — нуждаются в конструировании смыслов завтрашнего и послезавтрашнего мира. Причем им нужно такое конструирование смыслов, в котором сегодняшний статус-кво полностью, на худой конец — почти полностью — воспроизводился бы. Они, если хотят сохранить власть, обречены на поиск новых ключевых смыслообразующих конструктов. В основании таких конструктов могут лежать только масштабные конфликты, порождающие глобальные страхи. Этого рода конфликтов не так много, и большинство из них грозят разрушить существующий статус-кво. К их числу относятся конфликты между Севером и Югом, Западом и Востоком, богатством и бедностью, информационной и всеми остальными цивилизациями, коренным населением и мигрантами и т. д. и т. п.

Мифологизация и, тем более, сакрализация этих очевидных конфликтов способна породить неуправляемые риски. И поэтому теми, кто на сегодня управляет глобальной информационной повесткой дня, не может не быть придумана иная конфликтная парадигма, еще раз повторим, сохраняющая статус-кво.

Смею предположить, что сюжет глобального потепления представляет собой небезуспешную и вполне креативную попытку решения обозначенной задачи. О каком навязываемом мировому общественному мнению стратегическом конфликте идет речь? О конфликте между всем человечеством, во главе которого — спешу отметить — тогда вполне законно стоят наиболее развитые державы — и природой.

В этой пьесе ключевая ответственность, но одновременно и главные роли принадлежат ведущим мировым державам. Но проблема ведь в том, что они же выступают и в качестве автора сценария, режиссера-постановщика и даже постановщика трюков и сценических эффектов для всего спектакля. А значит, им достанется и вся выручка от проданных билетов. В результате очень многие мировые игроки, особенно из вторых и третьих рядов, не замечают, как начинают играть по чужим сценариям, или вообще оказываются в зрительном зале. Вдумайтесь — никто уже не обсуждает те фундаментальные вопросы, которые порождают этот дискурс. Вопросы о том, повторим, является ли потепление временным и какова ответственность за него цивилизации. Это уже рассматривается как данность, не требующая доказательств.

И вместо этого речь идет уже о другом — об ответственности развитых государств перед менее развитыми, о том, что большие должны поделиться с маленькими, сильные — со слабыми и т. д. и т. п.

Что же в итоге? А в итоге — именно тот коммуникационный имиджевый эффект, какой, собственно, и был нужен. Новая повестка дня легитимирует на обозримое будущее сложившуюся структуру глобального неравенства, в которой взрывоопасные политические дискурсы заменяются на менее опасные — экономические и экологические. И в этой старой новой структуре неравенство упаковывается в снижающие глобальную конфликтность, радующие глаз «зеленые покрывала».

И самое главное, воспроизводится глобальная структура отношений господства и подчинения, адаптированная к реалиям информационного века. Главный формат господства — вспомним классиков постмодерна, конструктивизма, теории дискурса — в производстве языка, смыслов, дискурсов.

Копенгагенский саммит, внешне закончившийся ничем, на самом деле решил очень важную задачу. Он легитимировал вирус нового глобального дискурса, и присутствовавшие на этом саммите лидеры добровольно согласились впрыснуть этот вирус в кровеносную систему смыслообразования своих государств. И сложившийся статус-кво получил шансы на воспроизводство. Что собственно от саммита и требовалось.

Вот такие размышления порождают итоги Копенгагенского саммита, если смотреть на них с точки зрения теории коммуникации".