Представьте себе, что про вас в газете написали какую-то гадость. Вы-то знаете, что взяток не брали, но все равно чертовски неприятно. И друзья нервы мотают. Они звонят целую неделю после выхода статьи с одним и тем же идиотским вопросом: «Ты читал? Какой ужас! Надо что-то делать».
Что делать? Прежде всего понять, что вы могли стать объектом пиар-атаки. И умерить праведный гнев, поскольку разбираться с газетой — занятие бесперспективное. Ищите заказчика.
Сейчас в России сложился один из самых устойчивых рынков, цены на котором постоянно растут, — рынок компромата и пиара. Его участники: заказчик, посредник, СМИ, тот, кого заказали. Первый и последний периодически меняются местами.
Все началось в период первых экономических войн, когда олигархи стали покупать газеты вовсе не в целях получения прибыли, а как непрофильные активы, предназначенные для войны. И газеты очень быстро превратились в своеобразные метательные орудия. Под их обстрел первым делом попали «красные директора», сидевшие на своих заводах, которые хотели приобрести олигархи, сообщавшие через федеральные СМИ, какой тот или иной руководитель — вор и подлец. Директора, в свою очередь, призывали к себе редактора местной газеты «Гудок тайги» и пытались восстановить свой имидж в глазах местного населения, рассказывая о фашиствующих молодчиках, мечтающих захватить родной завод. Народ брался за вилы ради сопротивления злу насилием, а олигархи — за прокуроров.
Центральные газеты, почуяв запах денег, стали к этому процессу относиться более творчески, с размахом, занимаясь своей работой, но уже в направлении зеленых целей. Таким образом, газеты остались страшным оружием пролетариата. Причем неумолкающим.
Но для всех участников этого рынка существует масса опасностей. К примеру, для «жертвы» самая страшная — начинать оправдываться. Грамотные пиарщики на этот счет говорят: «и не вздумайте, а также упаси вас бог податься в суд. Дайте лучше нам заработать еще немного денег». И умные люди, подвергнутые нападкам, решают нанести ответный, еще более изощренный, ассиметричный удар в другом издании.
Оправдываться и судиться действительно бесполезно. Это потеря денег и времени, потому что опровержения никто не читает, а чем больше кто-то оправдывается, тем больше вызывает подозрения.
Шумят в судах лишь две категории граждан: настырные и богатые. Первые будут судиться до потери пульса, потому что у них такой характер. А вторые — чтобы неповадно было, потому что могут задавить деньгами, дать взятку судье, арестовать счет в банке. Это называется «нанести ответку»... Но, кроме утехи самолюбию, это ничего не даст.
Ни в гражданском, ни в уголовном процессе «жертве» не светит ничего, если, конечно, не дать взятку судье, а журналист при этом не окажется полным идиотом и не подставится сам. Но даже если обкаканный человек настырен настолько, что смог выиграть процесс, он все равно остается в тяжелой ситуации. Ну, например, Иосиф Давыдович Кобзон победил в судах все газеты. Но визы в Штаты от этого ему не прибавилось.
На Западе ситуация похожая. За десятилетия свободной прессы журналисты так отточили свой стиль, что привязаться к ним в судебном порядке практически невозможно. Бывают исключения, но с тем же результатом, что и в России. Очень яркий пример. Известный и небедный господин Аркадий Гайдамак ухитрился-таки засудить весьма влиятельную французскую газету. Но на основании публикации, которую он и оспаривал, против него было возбуждено уголовное дело. Газета, конечно, извинилась. Но дело-то не закрыли.
И в нашем законодательстве существует закавыка, дающая право прокуратуре по факту публикации возбуждать либо проверку, либо уголовное дело. Этим пользуются, когда хотят поставить конкуренту детский мат: договариваются с прокурором, вовремя появляется статья, и следственная бригада — на выезд.
Судиться насмерть приходится только чиновникам, которых уличили во взяточничестве. Прочитав разоблачение, их начальство приходит в неистовство и заставляет либо отмываться, либо нести деньги, поскольку решает, что подчиненный, гад, взятку взял, но не поделился. И тут уж умри, но опровержение добудь.
Для заказчика опасностей несколько. И фраза пиарщика о том, что пасквиль хуже не сделает, но впечатление создает, — от лукавого. Впечатление он может создать удивительное. Во-первых, на пиар-кампании очень легко разориться. На сегодняшний день война в прессе — вещь дорогостоящая. 10 статей по 25 тысяч долларов... 250 тысяч долларов, которые еще нужно заработать. По российским меркам — это всего лишь, например, 20 процентов маржи, украденной от налогов. Но, значит, олигарх, затеявший какую-то шумиху, в общей сложности украл больше миллиона. Это может себе позволить действительно серьезный бизнес. И если кто-то решился на «ответку», то это нужно помнить.
Во-вторых, существует опасность предательства как со стороны пиарщика, так и журналиста.
В-третьих, заказчик может недооценить противника и получить такой сокрушительный ответ, что это отобьет у него всякую охоту не только вести войну, но и заниматься бизнесом. Пиарщики дружат между собой, и всегда есть риск утечки информации — тогда-то и будет нанесен упреждающий удар, и эффект задуманного теряется вместе с деньгами.
В-четвертых, есть опасность плохого пиара. Пример: Аксененко. МПС вкладывало огромные деньги в свою пиар-кампанию, но министр был снят и чуть не посажен. Хотя и его противники оказались не лучше: где уголовное дело-то? Плохой пиар был у «Сибура». Как следствие Голдовский — на нарах.
Для газет опасность номер один — только непрофессионализм журналиста и редактора: ну не смогут они должным образом обставить пасквиль и попадут на большие неприятности.
Опасность вторая. Напал на кого-то и получил «обратку» с совершенно неожиданной стороны, потому что проследить хитросплетения личных и коммерческих отношений в этой стране крайне трудно.
Опасность третья. Взял «бабки», дал пасквиль, обкаканный банкир, у которого много денег, пришел и перекупил журналиста. Перебежчик рассказал: что, кто, как — или банкиру, или соседней газете, или вообще в суде. Подобная ситуация еще не происходила, но уже назревает. Уверен, что скоро какое-нибудь издание попадет в очень щекотливое положение, оказавшись уличенным в клевете. Кстати, тогда и пиарщику достанется.
На самом деле все это трудно назвать коррупцией. СМИ просто продают свои услуги точно так же, как любой другой участник рынка. А рынок как таковой всегда имеет плюсы. У нас еще с советских времен любили читать между строк. Сейчас этим занимаются профессионально. Причем даже крупные западные инвестиционные компании изучают компромат, чтобы понять: куда дует ветер, какая газета на чьей стороне играет, кто какую пиар-кампанию начал. Соответственно выстраивается стратегия инвестиций или стратегия спекуляций на рынке ценных бумаг.
СМИ в этой ситуации — лишь рыночный инструмент, и журналисту платят за его непосредственные обязанности. Чиновник сегодня у нас не может не брать взяток, потому что он встроен в такую систему, а газеты не могут не печатать заказных материалов, потому что в системе тоже.
Это рынок, господа. Уж такой, какой сложился. И пока не будет выработана корпоративная этика в бизнесе и СМИ, компроматные войны будут. И даже иногда будут плохо пахнуть. Со временем пройдет.
Но никто никогда и ни при каких обстоятельствах не имеет права отнимать у журналиста права писать правду. Только эту фразу надобно осмыслить до конца: от слов «никто и никогда» до слова «правда». И тогда все сомнения по поводу моральности и аморальности пиар-кампаний отпадут сами собой. И это, наверное, тоже показатель уровня цивилизованности: и прессы, и тех, кто заказывает тексты, и тех, против кого они направлены.

Источник: www.novayagazeta.ru