С 1 июля в России вступил в силу закон, существенно ограничивающий работу игорных заведений. Теперь казино и залы игровых автоматов разрешены только в четырех специальных зонах — Калининградской области, Республике Алтай, Приморском крае и на границе Ростовской области и Краснодарского края. Несмотря на очевидную социальную значимость этого решения, в СМИ все чаще появляются статьи с тоном сожаления.

«В существенной мере на сегодня в плане восприятия обществом действий власти по упорядочиванию игорного бизнеса наступает момент истины. Мы прекрасно видим, как игорный бизнес умело задействует PR-технологии — технологии по дискредитации принятого и выполняемого решения. Мы слышим аргументы, в том числе замкнутые на тему кризиса, безработицы, выпадающих доходов бюджета и т. п. Мы видим классические технологии использования VIP-персон — политиков, артистов, адвокатов, мы слышим угрозы об уходе игорного бизнеса в тень и т. д., — считает Дмитрий Гавра, профессор Санкт-Петербургского Государственного Университета, руководитель кафедры теории коммуникаций.

С другой стороны, все более очевидными становятся бизнес-стратегии владельцев казино, игровых залов. Они меняют вывески, превращаются в покерные клубы, клубы по проведению спортивных лотерей, тотализаторов и проч. При этом стараясь сохранить доходы, клиентуру и механизмы бизнеса.

Если взглянуть на все это дело с высоты птичьего полета, то мы ясно увидим, что имеет место хорошо продуманная, солидно финансируемая и грамотно реализуемая кампания по фактическому демонтажу принятого на высшем государственном уровне решения о выводе игорного бизнеса из больших городов. И, опять же, глядя на эту ситуацию с некоторой высоты, мы замечаем, что это вызов, который эта отрасль бизнеса, добавим — не всегда прозрачная, но всегда морально небезупречная — бросает российской власти. Это вызов бросается на глазах общественного мнения.

Ситуация с игорным бизнесом — это очень важный оселок для восприятия российской власти со стороны общественного мнения как дееспособной или не в полной мере дееспособной. Если казино сменило вывеску, а внутри по существу то же самое — отъем денег у населения, основанный на эксплуатации человеческих слабостей и на законах вероятности, немножко подправленных в пользу учредителей, значит, власть не сумела от слов перейти к делу.

Если среднестатистический игрок как носил значительную часть семейного бюджета в казино, так и носит его в покерный клуб, не слезая с «игровой иглы», значит, его дети как недоедали, так и не доедают. А его жена и мать видят, что государство опять им ничем не помогло. Именно поэтому я говорю о моменте истины, потому что здесь мы имеем дело с очень ярко выраженной субстанцией того, что называют внутренним имиджем государства, внутренним имиджем власти.

И здесь не может быть и не будет промежуточных имиджевых итогов. Они могут быть только окончательными. Если игорный бизнес останется, надев на себя любую маску, значит, имиджу власти, особенно в условиях кризиса, будет нанесен серьезный ущерб. Верно и обратное. Если власть выдержит характер и сдержит слово, данное людям — она сохранит важную часть своей репутации.

Редко где в нашей сегодняшней политической практике в таком дистиллированном виде можно увидеть такие вызовы имиджу российской власти.»

Дмитрий Гавра, к.с.н., профессор СПбГУ