Отставка Черномырдина и новые задачи российской дипломатии в Киеве — в канун празднования Дня России президент Медведев подписал указ об освобождении Виктора Черномырдина от должности посла в Украине. Какой имидж России поможет укрепить взаимоотношения?

«Из Киева уезжает Виктор Степанович Черномырдин. На его место прочили кадрового дипломата Григория Карасина, хотя называют и другие имена. В экспертных кругах засветилась даже фамилия губернатора Санкт-Петербурга Валентины Матвиенко. Вот теперь всплыла фигура «отца монетизации» Михаила Зурабова. Но мы сначала поговорим не о том, что будет, а о том, что было и что имеет место сейчас.

На Украине фактически наступил новый избирательный цикл. И очень бы хотелось, чтобы этот новый избирательный цикл дал старт новому политическому циклу на Украине. И — напротив — не хотелось бы, чтобы это была очередная дежурная перезагрузка Украины образца 2000-х годов, — считает Дмитрий Гавра, профессор факультета журналистики Санкт-Петербургского Государственного университета.

Уход Черномырдина по-своему символичен. Черномырдин — это живое воплощение бурных 90-х годов в России, которые в каких-то своих параметрах можно сравнить с украинскими 2000-ми. И дефолты, и октябрь 1993 г., и выборы 1996 г., и четыре премьера за год в 1998—1999 гг., и отсутствие общественного согласия — все это для России уже перевернутая страница. А для Украины подобные процессы — увы! — пока приходится сравнивать с никак не подходящим к концу мыльным сериалом.

Оглядываясь назад, трудно однозначно оценить решение Путина о назначении посла на Украину. Это, конечно, посол, символизирующий собой наше уже достаточно отдаленное прошлое. Сумел ли Черномырдин выполнить свою задачу? Несомненно, сумел. Россия и российские интересы, в большей мере экономические, были надежно представлены и защищены.

А вот сумел ли выполнить сверхзадачу? И опять же, несомненно, не сумел. Чем отличаются просто хорошие политики от гениальных, от таких, какими были Талейран, Бисмарк, де Голль? Тем, что первые просто хорошо делают свое дело. А вторые имеют ничем не объяснимое шестое чувство, чутье, которое позволяет им не просто участвовать в политических процессах и вносить в них существенный вклад, а порой эти процессы направлять.

Виктор Черномырдин последовательно и дисциплинировано выполнял указания Москвы — и Кремля, и Смоленской площади. А в ряде случаев в украинской ситуации можно и нужно было наоборот — формировать самому московскую политику по отношению к Киеву. А это задача уже принципиально нового порядка сложности. Здесь нужна не только — вспомним Макиавелли — сила льва, но и ум лисицы.

Вдумайтесь в этот термин, который постоянно употребляется по отношению к Черномырдину — политический тяжеловес. Своеобразный танк в большой политике. Но танк хорош в открытой войне, в чистом поле, где есть линия фронта и противник прямо перед тобой. В дипломатии, особенно в переходных политических системах с множеством противоречивых векторов, уместнее — если пользоваться этой метафорой — вместо танков применять маневренные группы спецназа.

Черномырдин с самого начала в качестве осевой фигуры украинской политической конфигурации избрал Леонида Кучму. И это неудивительно. Они оба одной генерации больших командиров промышленности эпохи СССР, своеобразные ментальные братья. И поэтому на многие процессы до, во время и сразу после оранжевой революции он смотрел глазами Кучмы. Во многом именно этим, с моей точки зрения, были обусловлены его ошибки и недоработки. Вспомним хотя бы то, как дважды президент Путин официально поздравлял Януковича с победой на президентских выборах. В целом российская позиция в ходе и после оранжевой революции не помогла консолидации пророссийского общественного мнения на Украине в той мере, в какой она могла бы помочь.

Черномырдин не является кадровым дипломатом, и весь его политический опыт, особенно когда за спиной Россия, не располагает к маневрированию, тонкой политической игре, компромиссам и в целом к традиционным инструментам кулуарной дипломатии.

Газовая эпопея — это отдельная история. Разумеется, Виктор Степанович не был здесь ключевым игроком, но, видимо, та информация, которая шла по дипломатическим каналам, не всегда давала основания России для своевременного, а тем более упреждающего адекватного реагирования.

В российской дипломатии оказался очень глубоко закопан такой обоюдоострый топор, как вопрос о сомнительном статусе Крыма. А статус этот, между тем, при всей его внешней однозначности, вполне дипломатический инструмент. Мы проигрываем русский язык, проигрываем совместную историю, проигрываем молодежь. Лидеры, на которых Россия делает ставку, в основном перешли 50-летний рубеж.

И это всё — факты. И факты, говорящие о том, что наступает время переформатирования дипломатии на украинском азимуте. И нужен здесь профессиональный дипломат, умеющий работать в реалиях электронно-сетевого общества. Необязательно классический тяжеловес, но обязательно человек с длинной политической биографией в будущем. Необязательно с украинскими корнями и с силовым прошлым, но обязательно свой для ближнего круга президента и премьера. И, конечно же, способный выступить катализатором принципиального изменения эмоционального фона по отношению к Украине.

Россия должна перестать разговаривать с Украиной на языке пренебрежения, шельмования или угроз. Мы должны раскрыть Украине объятия. Сделать так, чтобы эмоционально она оказалась неотделимой от России. Это задача трудная, но выполнимая.«

Дмитрий Гавра, д. с. н., профессор, завкафедрой теории коммуникаций СбПГУ